Помните себя после школы? Знали ли вы в свои 16–18 лет, чему хотите посвятить даже если и не всю дальнейшую жизнь, а по крайней мере ближайшие пять — пятнадцать лет?

Мои бывшие одногруппники пришли на журфак так: «Прошел по баллам», «Сказали, что тут ок и можно не напрягаться», «Не хотел связываться с математикой». Из потока в пятьдесят студентов от силы человек десять пришли на журфак с мыслями о журналистике. В этом году мы закончили учебу. Журналистское сообщество Челябинска пополнилось человек на... пятнадцать? Остальные растворились в пустоте, одна корочка валяется. Зачем она им нужна — неизвестно. Можно ли было это предвидеть четыре года назад, когда они поступали? — да вряд ли.

Если бы брать академический отпуск после школы было нормой, сколько судеб изменилось ну не в лучшую, но уж точно в более осознанную сторону? Сколько человек повзрослели бы раньше? Как изменилось бы глобальное отношение к профессии и высшему образованию, если бы мы начали получать вышку не потому что «надо», а потому что «мне это нужно для того, чтобы добиться этого»? Представьте: вы окончили 11 класс, достигли совершеннолетия и... остановились. Взяли отрезок времени на то, чтобы решить, как выстроить вашу последующую жизнь. Представьте: перед вами целый мир, в котором можно выбрать что угодно: необязательно университет, необязательно этот город, необязательно офис. Перед вами открыты все пути, вам 18 и вы свободны. А в ситуации свободы вы понимаете, что ваша жизнь в ваших руках. Значит, надо что-то делать этими самыми руками. Всерьез. Во имя себя и собственного счастья. Это профилактика от попадания на нелюбимую работу или в чуждую профессию. Это возможность узнать самого себя.

«Gap year», или академический отпуск, это серьезная практика, которая заставляет человека проявить глубокую осознанность, фактически, в первый раз в жизни. Наше становление происходит так: до семи лет ребенок живет под руководством родителей, следующие одиннадцать лет он живет в школе под руководством родителей и учителей, а потом вдруг оказывается почти совершеннолетним детиной с сознанием ребенка, который еще не был во взрослом мире, в котором он сам за себя.

Он вообще никогда не был сам за себя.

— Мама запрещает мне поступать на журналиста, а папа говорит, что выгонит из дома, если я не сдам ЕГЭ, — говорит сестра моей подруги, десятиклассница. Всепоглощающий ужас стынет в глазах. Она не цепенеет, когда думает о ЕГЭ. Она сейчас по жизни оцепеневшая: учится шесть дней в неделю по десять часов. Она не имеет ни времени, ни сил подумать: «А кто я вообще такая?» или «Куда я сейчас иду?». Недавно я встретила в магазине подругу нашей семьи: она начала рассказывать о том, что ее сын написал какой-то предварительный экзамен на тройку и расплакалась из-за этого. Как мы допустили, что какие-то цифры вселяют в нас ужас и доводят до слез? Как мы допустили, что образ жизни настолько глобально стандартизировался: школа — универ — работа, и обязательно без промедлений и самодеятельности?

Кажется, летом между школой и универом в нас на генетическом уровне срабатывает поговорка «Дают — бери, бьют — беги», нам дали аттестат, и мы побежали, чтобы не прибили. Чтобы осознание собственной жизни не «прибило». Чтобы жизнь продолжала быть понятной, какой она была все 18 лет: «Мне нужно в университет» — это понятная цель.

Вышка сейчас не синоним образованности, не тождественна науке, не является элементом престижа: высшее образование для нас входит в «необходимый минимум» и это отношение катастрофически его дискредитировало. На шедевральных лекциях по литературе мои одногруппники-журналисты со скучающим видом писали в чат Вконтакте «Когда уже пара кончится?» или «Да сколько можно про этого Бодлера?!» и шутили над названием «Голубой цветок». Не потому что глупые. Не потому что плохие. А потому что пришли не по адресу и без понимания, что им нужно. Ринулись сдавать ЕГЭ и поступать в вуз, потому что ни родители, ни друзья, ни армия не примут ни минуты промедления. Из школы бегом в вуз. Срочно. Опаздываем. Обязательно. Неотвратимо. Нет времени думать. «Нет времени объяснять, иди на вышку».

Не надоела эта гонка?

Глобальное распространение высшего образования в России — дань страху. Всеобщему страху пойти не по накатанной, оказаться без дела, денег, работы.

Мои самые осознанные, серьезные и глубокие ровесники пользовались практикой «gap year»: в это время кто-то переехал в Москву, кто-то начал фотографировать и здорово преуспел, кто-то ушел в литературное творчество. Одна девушка, собиравшаяся пойти на программиста, стала рисовать — позже поступила в челябинскую художественную академию. Ребята учатся зарабатывать и быть самостоятельными, при этом не тратя по сто тысяч родительских рублей на вуз. И у них получаются. Они взрослеют, умнеют, смелеют.

Потому что 18 лет — идеальная возрастная точка, в которой пора думать о жизни. Если начать думать о жизни после университета, будет поздновато: столкнемся с серьезной болью или, не дай бог, угодим на нелюбимую работу «да-я-тут-на-время», а нет ничего более постоянного, чем временное. Моя бывшая одноклассница вчера обслужила меня на кассе в продуктовом магазине. Мне стало больно, потому что она собиралась быть дизайнером одежды, но мама отправила ее на юридический...

«Gap year» можно организовать и во время учебы: практиковаться и работать в разных местах, но это скомканный вариант: студент и учится, и работает, и деньги тратит на обучение в подавляющем количестве случаев, есть ли резон?

Я понимаю, почему практика «gap year» не поощряется у нас: это полноценный комплекс факторов, начиная от ментальности времен СССР, когда каждый должен быть «при деле» и «трудиться во имя народа», заканчивая тем, что многим уставшим школьникам при наличии свободы снесет голову.

Но это не повод отметать «gap year» как практику, а повод пересмотреть отношение к себе и воспитанию собственных детей. В сезон ЕГЭ и поступлений стоит об этом подумать. Не гнать их в вузы из-за страха, не нагнетать ужас вокруг ЕГЭ, а успокоиться и дать им свободу в их собственной жизни. Чтобы они становились мудрыми, смелыми и осознанными не к 30 годам, а уже в 18.

В памяти всплывают эпизоды школьной жизни — как я с удовольствием бежала после уроков литературы в свою любимую детскую библиотеку, расположенную в нескольких кварталах от дома. Она стоит и до сих пор — осовремененная, расширенная, разросшаяся до нескольких отделов. Но в голове хранятся другие образы: слегка обшарпанные шкафы, стертый ламинат, старые, еще не замененные на пластиковые окна и маленькая комнатка, где принимали и выдавали издания на руки. Зато сколько в ней было сокровищ — причем не только книг, но еще и журналов, которые нельзя было достать ни в одном из киосков. И вот ты приходишь туда, и роешься, роешься в ящике, пытаясь откопать номер, который еще не читала — ничего нового уже не найти, так как взахлеб перечитано все — и решаешь взять тот, который уже брала домой, но ведь так и тянет перелистать его снова...

2019 год. Время электронных услуг и виртуальной реальности. Где во всем этом найти время для бумажных томиков, фолиантов? Идти в библиотеку? Как же это старомодно...

Несколько лет назад ВЦИОМ приводил неутешительные данные исследования: популярность печатной литературы снижается, внимание читателей все больше захватывают электронные форматы. Из-за этого, естественно, и падала посещаемость библиотек. Три четверти опрошенных в 2015-м сказали, что посещают библиотеки реже чем раз в полгода. Каждый третий был уверен — привычные нам книгохранилища и вовсе исчезнут в ближайшие десятилетия.

Пару лет назад, в 2017-м, статистика немного порадовала — согласно все тому же ВЦИОМу, уже на 5%, больше россиян признались, что посещают библиотеки.

И вот мы снова в настоящем, в 2019-м, где многоуважаемый министр культуры Владимир Мединский рассказывает, что в России в последнее время все-таки выросла посещаемость библиотек. Этому способствовало проведение разных крутых культурных мероприятий — таких как «Библионочь».

«Общее число посещений в прошлом году составило 442 млн человек, как ни странно, это даже чуть-чуть выше, чем это было в 2012 году, но при этом мы понимаем, что рост посещаемости библиотек — это показатель сложный. С одной стороны, рост традиционной посещаемости, когда человек приходит, берет книгу и работает в читальном зале, в целом по стране у нас снижается. В то же время посещаемость публичных массовых мероприятий, таких как „Библионочь“ или дни открытых дверей — растет. Посещаемость таких мероприятий за шесть лет выросла на 35%», — рассказал Владимир Мединский.

Министр предложил разработать «Концепцию развития библиотечного дела». «Я призвал все заинтересованные стороны — и руководителей библиотек, сотрудников библиотек, издателей, профессиональные ассоциации к тому, чтобы заняться разработкой концепции, которая поможет нам найти новое место библиотеки в развивающемся мире», — цитируют министра федеральные СМИ.

Так каково оно, место библиотек в этом развивающемся мире? С электронными книгами почти отпала необходимость идти в библиотеку — ведь у тебя на одном компактном устройстве есть доступ ко всем произведениям. Да если и захотел почитать что-то «вживую», подержать в руках издание, вдохнуть запах свеженапечатанных страниц — любой книжный магазин к вашим услугам. Зачем идти в библиотеку, если ты не исследователь, ищущий редкие формы жизни старинные издания в единственном экземпляре, чуть ли не собственноручно подписанные Пушкиным и Булгаковым?..

Да затем, что библиотеки, борясь за свою аудиторию, стали гораздо большим, нежели книгохранилищами или архивами. Сегодня — это настоящие культурные центры, наши современные термы информационного мира, не только места встречи для любителей книг, но и для проведения общественно значимых мероприятий.

Доказать, что наши, челябинские, библиотеки безмерно круты? Да легко:

► Выставки, презентации, творческие встречи проходят чуть ли не каждый день — и собирают много людей. На любой вкус и цвет;

► Здесь показывают кино и говорят о нем;

► Отмечают День влюбленных и другие праздники, популярные среди молодежи;

► Встречают крутых писателей, иногда даже из другого уголка мира — посредством онлайн-связи;

► Умеют веселиться, развлекаться и находить отклик у молодежи;

► Не забывают и про инклюзивность, ведь книги должны быть доступны каждому.

А в теплое время года сотрудники всех библиотек собираются вместе (например, на Кировке) и творят чудеса — ну или хотя бы проводят массовые книжные мероприятия, ярмарки, развалы с конкурсами, викторинами и весельем.

И главное — здесь умеют развиваться, учиться и подстраиваться под модные веяния и желания читателей: расширяют ассортимент, переходят на цифру, обновляются, ремонтируются и выходят в соцсети.

Каждая библиотека — она разная, пусть даже набор книг в ней будет примерно одинаковый. Но у каждой — свой запах, свет, скрип дверей, даже тишина у каждой своя. Люди, любите книги и ходите в библиотеки. Они больше, чем просто книгохранилища. И может, придя на мастер-класс по вязанию кукол или урок испанского языка, вы вспомните, как это здорово — держать книгу в руках и открывать для себя новые литературные миры.